Главная » 2013»Март»4 » ВОСПОМИНАНИЯ ЛЕНИНГРАДКИ-ПЕТЕРБУРЖЕНКИ (февраль 2013 газета "МО СМОЛЬНИНСКИЙ"
ВОСПОМИНАНИЯ ЛЕНИНГРАДКИ-ПЕТЕРБУРЖЕНКИ (февраль 2013 газета "МО СМОЛЬНИНСКИЙ"
22:43
Во втором своем очерке я опять же постараюсь обосновать высказанный мною ранее тезис о том, что я ощущаю себя более ленинградкой, нежели петербурженкой. Речь пойдет о школьных годах, а именно, 1957-62-м, периоде хрущевской оттепели, пожалуй, самом «советском» из всех советских времен. Я пишу эти заметки с тайной надеждой, что их, может быть, прочтет кто-то из моих одноклассников, и, хотя большинство из них живет теперь в иных районах нашего города или в других городах нашей страны и даже за границей, я порой встречаю некоторых бывших учеников школы № 154, что на Кавалергардской улице, 9/11 (ранее - улица Красной Конницы). Маргарита К-ва, Сережа П-в – видимо, не сменили место жительства. И мне кажется даже, они помнят меня, и вот тут бы и начать разговор, но нет –проходим мимо, даже отворачиваемся. Почему? Ведь совсем не постыдно то, что мы учились вместе, дружили… Другой П-в, Володя, несколько раз окликал меня на улице сам и даже говорил, как с ним можно связаться, но записка эта утеряна, а когда произойдет новая встреча, и произойдет ли она вообще – неизвестно. Как-то в автобусе № 74 я обратила внимание на сидевшую спереди женщину моих лет, показавшуюся мне знакомой. Я подошла к ней и спросила: «Вы – Наташа Ам-ва?» Так и оказалось. Наташа, учившаяся в параллельном классе, «б», стала известным математиком; насколько позволяло время поездки в автобусе, она поведала мне свою судьбу, которая не была простой. Теперь Наташа в наших краях – лишь гостья, ездит навещать старого отца. Я нашла фотографию Наташи в Интернете, откуда узнала, что она является доцентом кафедры информатики математико-механического факультета СПбГУ. Я искренне обрадовалась: значит, не так уж плоха была наша 154-ая, если с ее скамьи можно было не только поступить на матмех ЛГУ (из моего класса поступили двое: Лена Т-т и Нонна К-ль, обе они сейчас проживают за границей), но и добиться на этом факультете определенного положения. Достаточно подробную информацию на «неофициальном сайте школы №154 Смольнинского района города Ленинграда» (spb-school154.ucoz.ru) и на личной страничке я нашла о своем однокласснике Боре М-ве: он окончил ЛГИТМиК («актер театра и кино», класс З.Я.Корогодского), стал заслуженным артистом России, в настоящее время успешно работает в Большом Театре Кукол Санкт-Петербурга. Интересно было также узнать, что некоторое время Боря преподавал в своей старой школе… астрономию! Все это, конечно, всего лишь «крохи», но они невольно провоцируют серию ностальгических воспоминаний о «школьных годах». Вообще-то у меня в жизни было две школы, с 6-го класса я училась уже не в своей микрорайонной, а в «престижной» «английской», № 183, что у станции метро «Чернышевская». Обе мои школы сохранили свое функциональное предназначение (только «английская» так и осталась «английской», а 154-ая стала 18-й коррекционной), и сейчас туда по-прежнему спешат по утрам ученики и учителя. Надо сказать, вопреки тому, что утверждается строками песни, вынесенными мною в заголовок, мои школьные годы вовсе не были «чудесными», но это относится скорее к школе 183, чем к школе 154, а речь у нас пойдет о последней. Автор выше упомянутого сайта пишет, что о 60-х гг. прошлого века у него информации почти нет. Не думаю, что моя информация будет особо ценной, к тому же она касается конца 50-х - самого начала 60-х гг. прошлого века, и тем не менее, может, и она при- годится. В разделе «Учителя» я нашла сведения о двух педагогах, меня обучавших: Тамаре Сергеевне Шадриной и Калерине Макаровне Чеплюковой. На сайте о Тамаре Сергеевне сказано как об «учителе русского языка и литературы». Я же училась у нее в самом конце 50-х, и в течение года она вела наш третий (или четвертый?) класс и была классным руководителем. Это было самое начало ее учительской карьеры, Тамаре Сергеевне исполнилось тогда чуть больше двадцати, но нам она казалась очень «взрослой». Плохо помню ее как педагога, но запомнилось то обстоятельство, что дисциплина во время ее «правления» в классе у нас была образцовой. Тамара Сергеевна слыла достаточно властной, умела «держать класс» и с нарушителями порядка расправлялась немилосердно, но таковых оказывалось немного. Тамара Сергеевна была невысокого роста, коренастая, что называется, «крепко стоящая на ногах». В те времена были модны женские прически «с начесом», и такую носила наша классная руководитель. У нее была короткая стрижка, волосы черные и густые. Про Калерину Макаровну могу сказать немного больше. Это была худенькая, субтильная женщина, одевавшаяся скромно и носившая химическую завивку. Почему-то мне она запомнилась вечно держащей в руках указку и школьный журнал, обернутый в ярко-голубую бумагу. Калерина Макаровна казалась достаточно нервной, и нередко у нее на щеках выступали красные пятна (не без причины, однако: мы, ученики, активно тому способствовали), но она всегда умела держать себя в руках. Калерина Макаровна была нашей «классной дамой» в 5 классе. Было нашей учительнице тогда лет тридцать, но нам она представлялась уже очень немолодой и сильно измученной жизнью. Она вела математику (арифметику и алгебру), с которой у меня всегда были большие нелады. Тем не менее Калерина Макаровна была достаточно демократичных по тем временам взглядов. Вспоминается такой случай. Мои бабушка с дедушкой, со стороны отца, жили в Ташкенте и давно приглашали меня погостить у них. Летом в Средней Азии очень жарко, а я совсем не переносила жару (до этого два раза падала в обморок). Единственной возможностью был сентябрь. Но как же школа? Моя ленинградская бабушка сумела договориться с Калериной Макаровной, убедив ее, что в Ташкенте я буду «все время заниматься», и в конце августа я отбыла к моим ташкентским родственникам, а вернулась только 20(!) сентября, пропустив тем самым почти месяц занятий– не слыханная по тем времена вольность! Думаю, бабушка «согласовала вопрос» не только с Калериной Макаровной, но и с директором школы (о ней я скажу чуть позже). Сейчас ТАКИМ поступком никого не удивишь, но в начале 60-х – ЭТО было на грани криминала. Я действительно занималась математикой в Ташкенте со своим дедушкой, и, приехав в Ленинград, показала неплохие знания и даже получила в четверти «отлично» (больше такой отметки ни по алгебре, ни по геометрии у меня не было в ведомости ни разу – как полезны «отлучки»!). Калерину Макаровну наши ученики не очень любили (возможно, они смогли оценить внутренний мир этой интеллигентной женщины позже, когда стали старше,– но я уже к тому времени «передислоцировалась» в 183-ью). Помню, мы издевались над ее именем: почему «Калерина», а не «Калерия» – что-то вроде «балерины». Большим событием внутриклассной жизни стала свадьба Калерины Макаровны и нашего учителя рисования (к сожалению, не помню, как его звали, но отлично помню, как он выглядел –маленький, шустрый, лысоватый,несмотря на молодость – по-моему, он был моложе своей будущей супруги, или же она выглядела несколько старообразно). Теперь хочу сказать пару слов о директоре нашей школы – на вышеупомянутом сайте я тоже нашла краткую справку о ней –звали нашего директора Ольга Георгиевна Бренц, и ее кабинет находился на первом этаже. Это была – святая святых, куда ДАЖЕ ЗАГЛЯНУТЬ – надо было отважиться, а уж войти… – только если вызовут (лучше бы такого не было!). Тем не менее я побывала в директорском кабинете – пару раз. Связано это было с вручением какой-то грамоты (до пятого класса я была отличницей и «висела» на «Доске почета», а когда стала пионеркой, была выбрана «связной» в Районный штаб – он находился в Доме пионеров, размещавшемся тогда в Кикиных палатах). Ольге Георгиевне было в ту пору лет под пятьдесят, но, как и многие женщины ТОГО ВРЕМЕНИ, занимавшие ТАКИЕ ПОСТЫ, она выглядела старше своего возраста. Директор наша держалась с достоинством, и «чисто человеческое» в ней я смогла разглядеть лишь много лет спустя, когда мы случайно встретились в корпусе физиотерапевтических процедур районной поликлиники. Ольга Георгиевна была тогда уже на пенсии, но я ее сразу узнала (хотя не видела лет 25) и обратилась к ней – моя бывшая директор была очень рада, что ее помнят. Вскоре после этой встречи я натолкнулась в газете «Санкт-Петербургские ведомости» на маленькое сообщение в траурной рамке,извещавшее, что О.Г. Бренц не стало. Признаться, я очень удивилась – Ольга Георгиевна казалась мне совсем не изменившейся со времен моего ученичества и выглядевшей хорошо, и, только подсчитав ее возраст, я поняла, что удивляться, собственно, нечему. Вряд ли имеет смысл перечислять здесь всех тех учителей, которым я обязана своими начальными познаниями, тем более, что я не только не помню их фамилий, но даже путаю имена-отчества. Но об одной учительнице я все же скажу. Как пелось в известной песне моих времен: «Ты – юность наша вечная, простая и сердечная, учительница ПЕРВАЯ МОЯ». Да, «тебя не забывали мы», и я –закрою глаза – и вижу перед собой Ольгу Ивановну Знаменскую, сухонькую, маленькую, старенькую, с добрым лицом, серовато-седыми волосами, уложенными косами на голове (по типу прически Юлии Тимошенко). Ольга Ивановна всегда ходила в черном: длинная черная юбка, черные старомодные закрытые туфли на шнурках. Помню ее сморщенные руки, листавшие наши тетради – рукава черной кофты доходили до самых запястий. Ольга Ивановна, насколько я помню, почти не носила украшений – разве что тусклую тонкую серебряную цепочку. Лицо ее было бледно, но подвижно, с выразительной мимикой. Она, в моем представлении, внешне полностью соответствовала образу классной дамы дореволюционных времен, однако, в отличие от последней, не была ни холодна, ни строга. Ольга Ивановна была самым уважаемым педагогом в школе, она была Заслуженным учителем РФ. Об этом все, в том числе и мы, первоклашки, говорили с большим пиететом. Что такое «Заслуженный учитель» я поняла много позже, когда увидела удостоверение моей ташкентской бабушки (о визите в Ташкент я писала выше), в котором говорилось, что она является «Заслуженным учителем УзССР» (моя бабушка преподавала в школе географию). Не знаю, почему с третьего класса нас вела уже Тамара Сергеевна Шадрина, а не Ольга Ивановна, зато отлично помню, что двое наших учеников в пятом классе написали об Ольге Ивановне заметку не то в «Ленинские искры», не то в «Пионерскую правду»; в газете была помещена фотография О.И. Знаменской с этими ребятами – по-моему, это было сделано в преддверии какого-то юбилея нашей заслуженной учительницы. Мне кажется даже, что ее потом наградили медалью или каким-то другим знаком отличия, но за достоверность информации не ручаюсь. Надо сказать, что моя ленинградская бабушка, Глафира Никандровна, была в моей школе довольно частым гостем: она помогала озеленять класс (приносила из дома цветы в горшках), украшать его к праздникам, давала идеи для стенгазеты, а главное – занималась с отстающими, коих у нас, увы, было немало. Иногда ребята приходили к нам домой. Я слыла – нет, не маменькиной дочкой, а «бабушкиной внучкой», и много лет спустя, встретив меня на улице, одноклассники вменяли это мне в вину. У бабушки и Ольги Ивановны сложились совершенно особые отношения.тХотела найти, но, к сожалению, не нашла открытку, которую Ольга Ивановна как-то послала моей бабушке на праздник. Где-то она у меня хранится… Помню только, что открытка была старинная, на ней был изображен букет розовых роз в серебряной вазе, Ольга Ивановна писала перьевой ручкой, черными чернилами, почерк был каллиграфический. Текст – краткий, пара предложений, и в заключение: «Уважаемая Глафира Никандровна! Мне бы хотелось знать Вашу фамилию…» Хотя 154-ая микрорайонная была «не престижной» (мой «уход» в «английскую» был воспринят в 154-й как некий фортель), воспоминания у меня о ней – хорошие. Многие из тех, кто начинал тогда учебу вместе со мной, что называется, «вышли в люди», есть среди них – окончившие лучшие ВУЗы города (многие учились, в частности, в ЛГУ им. А. А. Жданова). Есть, конечно, и те, кто теперь живет за границей. Есть, к сожалению, и отсидевшие в тюрьме. И, что совсем печально, есть те - кого уж нет. Школьные годы остались позади, но еще долгое время, проходя по нашей Тверской улице, я нет-нет да и встречала кого-то из своих старых учителей. Особенно мне почему-то «везло» на англичанок: и ту, которая преподавала в моем классе, и ту, что вела параллельный класс – я очень хорошо помню, как выглядела «параллельная» – это была статная женщина с рыжевато-русыми вьющимися волосами ивыразительными чертами лица, у нее была не менее прекрасное имя – «Жозефина». Поговаривали, что она – строгая, во всяком случае, гораздо строже нашей, но это мне узнать не довелось (а о НАШЕЙ англичанке я скажу чуть позже). Еще часто встречала своего первого педагога по русскому языку, кажется, ее звали «Любовь Ивановна» или «Любовь Петровна» – она тоже долгое время служила для меня эталоном красоты: невысокого роста, с безукоризненной укладкой, в черных туфельках на высоких каблуках – она осталась моей любимицей, еще и потому, что по ее предмету я отлично успевала, и учительница всегда меня хвалила. Вот ведь как получается: запоминаются ЧИСТО ВНЕШНИЕ детали – но мы были тогда ДЕТЬМИ, причем детьми, очень отличными от «продвинутых» современных, которые и понимают многое лучше, и видят глубже. Но мы БЫЛИ ЧИЩЕ – наивнее, конечно, менее самостоятельными, более подверженными чужому влиянию – мыслей, идей, мы были – ДЕТЬМИ ЭПОХИ РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА, мы были – ЛЕНИНГРАДСКИМИ ДЕТЬМИ. Сбор макулатуры и металлолома, расчистка пришкольной территории, линейки, пионерские сборы, дежурство в столовой и в гардеробе, УВЧ в школьном медпункте, «живой уголок», урок рисования, где мы рисовали космический корабль (ведь В ТОТ ДЕНЬ полетел в Космос Юрий Гагарин!), урок домоводства, на котором мы старательно штопали большую дыру на чулке «в резиночку», урок физкультуры (я никак не могла прыгнуть через козла!), урок чистописания – прописи и промокашки; биология, которую нам преподавала одно время студентка-практикантка (я получила три пятерки за то, что нарисовала ОЧЕНЬ КРАСИВЫЕ картинки с семяпочками и семядолями), строгая «географичка» («отлично» у нее заслужить было ох как непросто!) и «противная» учительница пения (она сказала, что у меня… «ВТОРОЙ голос»!). И, конечно же, моя любимая англичанка, которая говорила: «Ну что ты тянешь руку – знаю, что знаешь, я тебе ставлю пять – что мне на тебя время тратить, лучше других помучаю» – о боже, как непедагогично – а все из-за того, что я занималась дополнительно с репетитором на дому (чтобы перейти в пресловутую 183-ью, «английскую»). Я ни разу не была в пионерских лагерях, не пела, сидя у огня: «Взвейтесь кострами, синие ночи!», не участвовала в «движении тимуровцев», не ходила на «продленку» и даже на школьном дворе «не тусовалась» после уроков – меня, конечно, более воспитывала семья, нежели школа. Но через тридцать пять лет, когда порог ЭТОЙ ЖЕ ШКОЛЫ переступил мой шестилетний сын, я… остановилась, оглянулась и подумала с грустью: «Нет, ВСЕ ЗДЕСЬ УЖЕ НЕ ТО». И, со слезами на глазах, вспомнила «горько-радостный социализм», продуктом которого, несомненно, являлась. …Мой сын повторил мой школьный путь: только «в престижную английскую» из школы № 154 он ушел намного раньше – уже во втором классе. Вскоре МОЙ ЛЕНИНГРАД переименовали в Санкт-Петербург, и мы стали жить В НОВОМ ГОРОДЕ, при НОВОМ СТРОЕ, в НОВОЙ СТРАНЕ. Но школьные годы, годы учебы в 154-й, внесли свою лепту в тот факт, что, став ПЕТЕРБУРЖЕНКОЙ, я ПРОДОЛЖАЛА ОСТАВАТЬСЯ ЛЕНИНГРАДКОЙ. …Теперь я прихожу в свою старую школу ТОЛЬКО для участия в выборах. Случается это с определенной, всем известной, очередностью, и я невольно обращаю внимание на те изменения, которые затронули ПЕРВЫЙ ЭТАЖ школьного здания: ага, гардероб – не там, медпункта уже на прежнем месте нет, еще через пару-тройку лет– перепланировали спортзал, далее – где же ты, музыкальный кабинет, еще лет через пяток – рамы, полы, стены – новые: «евроремонт». Ах, все здесь УЖЕ чужое, все – не мое… Читаю на сайте: «В 2002-м году при вместимости школы в 1000 человек, в ней училось всего лишь 220. С 2001 года набор в первые классы не производился». В 2005-м году было принято решение передать школьное здание 18-й коррекционной школе. Пару лет назад я захотела отнести в дар своей старой школе книги, учебные пособия и словари по английскому языку, еще достаточно свежие. «Спасибо, – сказали мне, – но НАШИ детишки иностранные языки не изучают». Не взяли в школьную библиотеку и произведения классиков – Чехова, Тургенева, Толстого: «НАШИ дети читают книги более простые». Стало по-настоящему грустно. В 2012 году 18-ую коррекционную школу «обложил» в своем ЖЖ Алексей Навальный. И ТОГДА мне захотелось сказать пару слов в ее защиту: вспомнить ее историю, ее учителей. Ее учеников, ее традиции. Может быть, хоть ТАК я сумею ее отблагодарить за все то хорошее, что она мне дала. Общество состоит из разных людей и – РАЗНЫХ ДЕТЕЙ. И оно должно быть предельно гуманным к так называемым «специализированным учреждениям» – ведь ОНИ СУЩЕСТВУЮТ, и БЕЗ НИХ НЕ ОБОЙТИСЬ. Недавно все ленинградцы-петербуржцы отмечали святую для нас дату – 27 января: День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. На автобусной остановке, рядом с коррекционной школой № 18, я увидела прикрепленное на стекло поздравление: в стихотворной форме ученики и педагоги школы поздравляли блокадников и ветеранов – и простые и теплые эти слова были красноречивее любых громких фраз о заботе, о нравственности, о милосердии… Я подумала: «Значит, детишек в 18-й школе ВОСПИТЫВАЮТ ПРАВИЛЬНО». ТАТЬЯНА МИХАЛКОВА
Очень рад, что Таня вспомнила нашу встречу. Жаль, что мы практически не общаемся с нашим детством. Если ты Таня прочтёшь этот комментарий - дай знать через этот сайт.
